Этот человек при общении производит впечатление буддийского монаха, оказавшегося не в том месте и не в то время: как мантры звучат из его уст цитаты всех мудрецов мира, а обстановку восточного храма заменили стройные ряды книжных корешков на полках от пола до потолка. Художник Владимир Александрович Широков и сам признается, что мечтал получить философское образование, что всю жизнь неравнодушен к истории человечества и понимает её как процесс борьбы с энтропией – распадом и разрушением. «Человек помогает Вселенной прийти к равновесию», - убежден он и делает это в свое время и на своем месте.

Можно сказать, что художником он стал по наследству: отец заведовал в Ельце мастерской после окончания Елецкого художественного училища. В воспоминаниях о детстве – ощущение абсолютного счастья и свободы – прямо за порогом дома на окраине города начинались поля, перемежающиеся серебром речушек и живописных перелесков среди холмов. Может быть, именно этот «просторный» пейзаж сформировал «вид сверху» во взглядах художника и стремление постичь общие законы мироздания.

Начиная с Абрамцевского художественно-промышленного училища, где Владимир учился художественной обработке металла (1968-1972), он шел к своему собственному «Я». После училища переехал во Владимир, занимался и пластикой, и искусством плаката, но реализовал себя в монументальных росписях. Они казались сначала лишь возможностью заработка, возможностью кормить семью, но именно пространства столовых, коридоров, школьных рекреаций и холлов общественных зданий дали возможность «слушать своё сердце». 30 лет отработал Владимир Александрович как художник-монументалист, создав квадратные километры настенных росписей. В них он сумел найти свою стезю, творя по-настоящему медитативные пространства: играл масштабами, мотивами разных периодов, соединял несоединимое, «распахивал» плоскость стены, приглашая в мир снов и фантастики, интеллектуальной геометрии объемов и поражающего космоса. Самое удивительное в этих масштабных работах то, что они не тревожат, не пугают, а будто предлагают зрителю новые возможности, дарят время созерцания. Именно это оказалось настоящей драгоценностью в век цейтнотов и дедлайнов. Тот же путь к созерцанию художник проделал и в своем станковом творчестве.

Начало самостоятельной работы отмечено пейзажами, очень приземленными, такими родными и знакомыми («Тихий день», «Первый снег» 1974 г.). Именно они принесли первые успехи, участие в выставках разного уровня. Но едкая мысль – «зачем дублировать природу» - не давала покоя, уже в пейзажах проявляется стремление освободить пространство, убрать визуальный шум, оставив лишь важное.

Поиски чего-то иного привели к натюрморту, который стал ведущим жанром, где Владимир Широков сам строит композицию и в силах наполнить её не только предметами, но и смыслами, ассоциациями. Предметы, представленные призрачным, неземным светом задерживают взгляд, располагая к раздумьям.

Вполне реальные вазы, букеты, кувшины и бутылки постепенно теряют реалистичность и выступают в следующих композициях в новых ролях: они превращаются в пространственные и цветовые знаки.

Даже любимый геометричный объем редуцируется в плоскости. Владимир Александрович Широков не был бы художником, если бы не продолжал экспериментировать. В последние три года он пишет практически беспредметные абстрактные композиции, позволяя «высказываться» геометрическим фигурам и плоскостям («Композиции»).

При всей любви художника к разным явлениям мировой культуры не зря в мастерской «живут» статуэтки Будды и на рабочем столе собран миниатюрный «сад камней». Абстракции Широкова – очередной в его жизни «перпендикуляр» стремительно движущемуся и меняющемуся миру, они рождают точки созерцания. Цвет в них - наиважнейшее средство выразительности, он выступает, но не кричит. Он сияет, восходит и нисходит, проявляется и затухает - он пульсирует и живет в новых произведениях, рождая гармонию спокойствия.